Search

The article was submitted on 05.06.2020. This article studies a tradition that existed in the Muscovite state between the sixteenth and seventeenth centuries, according to which at Easter, servicemen had the honour of being personally greeted by the sovereign and “seeing the sovereign’s eyes”. A set of documents has survived from the reign of Mikhail Fyodorovich about the admission of different groups of Moscow nobles and clerks to “see the sovereign’s eyes” at Easter either in the komnata (tsar’s personal room), the perednyaya (reception room) or the seny (entrance hall). This set of documents is first introduced into scholarly circulation here. Servicemen considered their reception in the said rooms an indicator of their status and position at court. Of particular importance for the courtiers was the admission during Easter celebrations to “see the sovereign’s eyes” in the tsar’s room. The author analyses the composition of persons included in the “room lists” between 1619 and 1644, which provides a clearer idea about the nature of relationships at the top of the service class and determines the real situation of various persons and clans at court. The article shows that traditionally, it was primarily representatives of aristocratic families who were allowed to enter the tsar’s room. At the same time, almost half of the people admitted belonged to new noble families. However, their presence was not accidental. As a rule, they were representatives of clans firmly established at court thanks to family and personal ties with the royal family and influential boyars and courtiers. The author concludes that the admission of representatives of the most diverse layers of servicemen into the tsar’s room at Easter indicates a process whereby new court relations were formed, according to which the real status of serviceman was determined not only by their origin but also by the degree of proximity to the court. Статья посвящена изучению существовавшей в Московском государстве в XVI–XVII вв. традиции, согласно которой ежегодно на праздник Пасхи служилые люди удостаивались чести быть поздравленными лично государем и «видеть государские очи». От времени царствования Михаила Федоровича сохранился целый комплекс документов о допуске разных групп московских дворян и дьяков «видеть государские очи» на праздник Пасхи либо в «комнате», либо в «передней», либо в «сенях», который вводится автором статьи в научный оборот впервые. Служилые люди рассматривали нахождение во время праздничной пасхальной церемонии в этих покоях как показатель своего статуса и положения при дворе. Особо важное значение для придворного имел допуск во время празднования Пасхи видеть «государские очи» в «комнате». Анализ состава лиц, занесенных в «комнатные списки» 1619–1644 гг., позволил более полно представить характер взаимоотношений в верхах служилого сословия и определить не только формальное, но и реальное положение тех или иных лиц и родов при царском дворе. В статье показывается, что в «комнату» на Пасху по традиции допускались прежде всего представители знатных боярских родов. В то же время почти половину из упомянутых в числе пожалованных в «комнату» лиц составляли выходцы из новых дворянских родов. Но и эти лица оказывались здесь отнюдь не случайно. Как правило, они являлись представителями родов, которые прочно утвердились при дворе благодаря родственным и личным связям с царской семьей и влиятельными боярами и придворными. Автор приходит к выводу, что допуск видеть «государские очи» на Пасху в «комнате» представителей самых разных слоев служилых людей свидетельствует о процессе становления при московском дворе новых придворных отношений, согласно которым реальный статус служилого человека стал определяться не только его происхождением, но и степенью близости ко двору.

The article was submitted on 18.09.2018. This article considers the peculiarities of the old family lands of the boyar elite in the first half of the 17th century. Despite the fact that many princes and boyars owned vast old family lands (the princes Shuysky, Romodanovsky, Pozharsky, Lykov, Repnin, Troekurov, Sitsky, Prozorovsky, and Bakhteyarov-Rostovsky, as well as the most prominent representatives of the old Moscow untitled boyars, such as the Romanovs, Sheremetevs, Morozovs, and Saltykovs), the history of these properties is not as transparent as many researchers believe. The author demonstrates that in the 17th century, most princes and boyars continued to own these legacies not only due to the principle of natural inheritance but also because they came into possession of lands they had lost in the 16th century during the Time of Troubles and the reign of Mikhail Fyodorovich. These returns were not a general rule and did not apply to most of the service class. As a rule, old family lands were only returned to the most prominent boyars and courtiers as special grants for their services or because of their position at court. Among the people granted old family lands which they had lost under Tsar Mikhail Fyodorovich in the 16th century (including the lands of distant relations), there were royal family members, favourites and the most prominent boyars (Ivan Nikitich Romanov, Fyodor Ivanovich Sheremetev, Prince Boris Mikhailovich Lykov, Prince Boris Alexandrovich Repnin, Prince Dmitry Mikhailovich Pozharsky, Prince Ivan Ivanovich Shuysky, the Romodanovsky, Prozorovsky, Sitsky, Troekurov, and Bakhteyarov-Rostovsky princes, and the old Moscow untitled boyars Morozov, Saltykov, Golovin, and Dolmatov-Karpov). Most of the other noble families either completely lost or owned insignificant remnants of their old family lands. Thus, even possession of such lands in the 17th century became a reward, which led to the increased dependence of the boyar elite on the monarchy. Статья посвящена изучению особенностей родового вотчинного землевладе ния боярской элиты в первой половине XVII в. Несмотря на то, что многие представители знатных княжескооярских родов продолжали владеть крупными родовыми вотчинами и в XVII в. (князья Шуйские, Ромодановские, Пожарские, Лыковы, Репнины, Троекуровы, Сицкие, Прозоровские, Бахтеяровы-Ростовские и др., а также виднейшие представители старомосковского нетитулованного боярства − Романовы, Шереметевы, Морозовы, Салтыковы и др.), история родовой боярской вотчины не была столь благополучной, как считают многие исследователи. Автор показывает, что многие князья и бояре владели родовыми и старинными вотчинами в XVII в. не только и не столько по принципу естественного родового наследования, сколько благодаря возвратам им утраченных в XVI в. вотчин в годы Смуты и в царствование Михаила Федоровича. Эти возвраты не были общим правилом и не затрагивали основную часть служилых людей. Родовые вотчины возвращались, как правило, лишь наиболее видным боярам и придворным в качестве особых пожалований за служебные заслуги и в силу близости ко двору. Среди лиц, пожалованных утраченными в XVI в. родовыми вотчинами (в том числе вотчинами довольно дальних сородичей) при царе Михаиле Федоровиче, мы видим царских родственников, фаворитов и наиболее видных бояр − Ивана Никитича Романова, Федора Ивановича Шереметева, князя Бориса Михайловича Лыкова, князя Бориса Александровича Репнина, князя Дмитрия Михайловича Пожарского, князя Ивана Ивановича Шуйского, князей Ромодановских, Прозоровских, Сицких, Троекуровых, Бахтеяровых-Ростовских и представителей старомосковских нетитулованных боярских родов − Морозовых, Салтыковых, Головиных, Долматовых-Карповых. Большинство же других служилых родов либо полностью утратили свои родовые вотчины, либо владели их незначительными остатками. Таким образом, даже владение родовой вотчиной в XVII в. в значительной мере становилось фактом пожалования, что приводило к усилению зависимости боярской элиты от верховной власти.