Search

На обширном материале творчества З.Н. Гиппиус эмигрантского периода (публицистика, литературная критика, автодокументальные тексты) впервые дается обзор взглядов автора (в их динамике) на призвание русского писателя и его этическую ответственность за судьбы России и Европы. После 1917 г. понимание призвания писателя у Гиппиус во многом совпадало со взглядами радикальной части русской диаспоры, которая считала одной из важнейших задач эмигрантов не только сохранение культурной традиции, но и возрождение России. Подобно Д.С. Мережковскому, И.А. Бунину или Д.В. Философову, Гиппиус воспринимала эмиграцию как призвание и историческую миссию, полагая, что литература и ее создатели – это ключевой фактор в процессе формирования культурной и национальной идентичности. Литература в понимании Гиппиус была связана с историческим процессом, поэтому эмигрантские писатели, которых она считала «хранителями истины и подлинных ценностей», должны были, по ее мнению, участвовать в освобождении России. Гиппиус акцентировала вопрос об их гражданской ответственности и активности не только в культурной, но и в общественной жизни. Она не принимала индивидуализм и субъективизм писателей (концепция «чистого искусства»). Характерной чертой эмигрантской критики Гиппиус стал особый интерес к идейному уровню произведений, а ее оценки писателей часто определялись их мировоззрением и политическими взглядами. Публицистика, литературная критика и автодокументальные тексты Гиппиус свидетельствуют о том, что определения «настоящий писатель» и «настоящий человек» были для писательницы синонимичными, особенно в тех случаях, когда литератор чувствовал себя ответственным не только за свое слово, но и жизненный выбор., Based on such plentiful material as journalism, literary criticism and ego-documents by Zinaida Gippius of the emigration period this article is the first one to present an analysis of her views on the vocation of Russian writers and their moral responsibility for the fates of Russia and Europe. After 1917, the understanding of the writer’s vocation seen by Gippius in many aspects coincided with the views of the radical part of the Russian diaspora who considered the preservation of cultural traditions and the rebirth of Russia as one of their most important tasks. Similarly to D. Merezhkovsky, I. Bunin or D. Filosofov, Gippius perceived emigration as a vocation and a historical mission, claiming that literature and its creators are crucial in shaping cultural and national identity. Emphasizing the connection of literature with a given historical moment, Gippius considered émigré writers as “depositories of truth and values”, who should participate in the liberation of their homeland. Gippius raised the question of their civic responsibility and activity, their participation not only in cultural life, but also in social life. She disapproved of the writers’ individualism and subjectivism (the concept of “pure art”). A characteristic feature of Gippius’s émigré critics became a special interest in the ideological meaning of the works, and her assessment of the writers was often dependent on their worldview, especially their political views. Gippius’ journalism, literary criticism and ego-documents prove that she considered the terms “true writer” and “true man” as synonyms, especially when the author took moral responsibility not only for his own words but also for his own life choices.

В статье впервые с привлечением документальных источников устанавливается реальная биографическая основа малоизвестного очерка Д.С. Мережковского «Селение Винчи», который не входил в прижизненные авторские сборники и собрания сочинений писателя и был создан во время его совместного путешествия с З.Н. Гиппиус и А.Л. Волынским «по следам Леонардо да Винчи» весной 1896 г. Документальная достоверность очерка Мережковского подтверждается на основе его сопоставления с мемуарными свидетельствами двух других участников путешествия по четырем аспектам (событийный ряд, упоминаемые лица, детали пейзажа/интерьера, описательные и оценочные характеристики). В процессе сопоставительного анализа внимание уделяется не только обнаруженным совпадениям между данными текстами, но и различиям. В исследовании также предпринят детальный текстологический анализ очерка Мережковского, в результате которого в полном объеме раскрылся его художественный потенциал как подготовительной работы для романа «Воскресшие боги (Леонардо да Винчи)». Наибольшее сходство романа с очерком обнаруживается на стилистическом уровне: в построении, а также словесном оформлении интерьерных и пейзажных описаний. При этом комментируется имманентный характер выявленных трансформаций текста на пути от эгодокументального жанра к художественной прозе. В заключение делается вывод, что в случае Мережковского перенесение собственных мыслей и чувств на литературного героя происходило не механистически, а художественно осмысленно и эстетически продуктивно., In the article the author draws documentary sources to establish the real biographical basis of a little-known essay by D.S. Merezhkovsky “The Village of Vinci”. This essay was not included in Merezhkovsky’s books and collected works. It was created during his joint trip with Z.N. Gippius and A.L. Volynsky in the spring of 1896. The documentary authenticity of Merezhkovsky’s essay is confirmed on the basis of its comparison with the memoirs of two other participants of the trip on four aspects (the event line, the persons mentioned, the details of the landscape/interior, descriptive and evaluative characteristics). In the process of comparative analysis, we paid attention not only to the similarities we found between these texts, but also to differences. In addition, the article undertakes a detailed textual analysis of Merezhkovsky’s essay. As a result, we fully disclosed its artistic potential as a preparatory work for writing the novel “The Resurrected Gods (Leonardo da Vinci)”. The greatest similarity between the novel and the essay is found at the stylistic level: in the construction and verbal decoration of interior and landscape descriptions. Simultaneously, the character of the text’s transformations on the way from the ego-documentary genre to artistic prose is commented on. It is concluded that in the case of Merezhkovsky, the transfering his own thoughts and feelings to the literary character was not mechanistic, but artistically meaningful and aesthetically productive.

В статье впервые подробно освещаются публицистические выступления Д.В. Философова 1917‒1918 гг., не переиздававшиеся и не входившие в прижизненные авторские сборники. Прибегая к текстологическому анализу, авторы на конкретных примерах показывают, что в своей публицистике Философов выступал рупором идей Мережковских, а следовательно, его статьи могут восприниматься в качестве своеобразного «газетного дневника» этого «тройственного союза». Одновременно воссоздаются основные вехи на пути, который публицист прошел в своих размышлениях о современности перед вынужденным бегством за рубеж, The article considers D.V. Filosofov’s publicistic works 1917‒1918 in detail for the first time. These texts were not republished and were not included in Filosofov’s lifetime collections. Using textual analysis the authors demonstrate on concrete examples that Filosofov in his publicistic works was the mouthpiece of the Merezhkovskys’ ideas, consequently, his articles can be considered as a kind of “newspaper diary” of this “trinial union”. The article also reconstructs the main milestones on the road the publicist went through in his reflections on the present before his forced flight abroad.

Статья ставит перед собой две задачи. Первая – продолжение анализа проблемы «переписывания классики» в литературе Серебряного века, поставленной автором более полутора десятилетия тому назад и рассмотренная главным образом на материале сюжетов Ф.М. Достоевского. Вторая задача – анализ трансформации идеолого-поведенческой модели «новые люди» («нигилисты») в новую литературную эпоху. Новизна постановки проблемы заключается в расширении историко-литературного материала, включение в сферу анализа сюжетов о «новых людях» в литературе Серебряного века (повести и рассказы В.В. Вересаева и З.Н. Гиппиус). Методологической основой работы стало описание «переходных» эпох в работах Н.И. Конрада, в которых одним из признаков переломной эпохи названа рефлективность внутри художественного текста. Речь идет об обращенности литературы на самое себя, мета-литературности как одном из важнейших признаков культуры конца XIX–ХХ в. В статье анализируются сюжетные ситуации в текстах о «новых людях» в прозе Серебряного века: культ любви-мгновения и красоты (максимально пережитого духовного единения любящих с отказом от плотской страсти), отказ от общепринятых норм жизни в проповеди любви к себе. В этих тематических блоках угадывается не только зарождение нового мироощущения, связываемого с философией декадентства, но и с рождением нигилизма, отрицающего нигилизм XIX в. и склоняющегося скорее к ницшеанскому типу отрицания традиционной морали, который стоило бы назвать «нео-нигилизмом». Мотивы нового нигилизма, отрицающего нигилизм старый, превратившийся в традиции отцов, замена социальной революционности революционностью моральной получили новое развитие в романах Гиппиус 1910-х гг. («Чертова кукла» и «Роман-царевич»), однако здесь необходимо включить в круг источников не только Чернышевского и Тургенева, но и Достоевского, в особенности его романы «Преступление и наказание» и «Бесы»., The article has two major tasks. The first one is to continue with the analysis of the issue of “rewriting classics” in the literature of the Silver Age, which the author initiated more than a decade and a half ago and which has been investigated mainly on the material of plots by F. Dostoyevsky. The second task is to analyze the transformations of the ideological and behavioral pattern “new people” (nihilists) in a new literary epoch. The novelty of settling this issue lies in expanding the historical and literary material, as well as including the analysis of “new people” plots in the literature of the Silver Age (novellas and short stories by V.V. Veresayev and Z.N. Gippius). The methods of research are based on the description of the so-called “transitional” periods in the works by N.I. Konrad, and one of the significant features of those radical times is the reflexivity within a literary text. Here the author deals with the literature being self-focused, and its “meta” character as one of the most important features of the culture at the end of the 19th and the beginning of the 20th centuries. The artcile considers in detail the plot schemas in the texts about “new people” in the Silver Age fiction: the cult of momentaneous love and beauty (the maximal spiritual unity of lovers together with denial of physical passions), rejecting the conventions of life in preaching love for oneself. We can imagine in these thematic blocks not only the conceive of a new world-view associated with the philosophy of decadency, but also the nascence of a nihilsm which denies the nihilism of the 19th century, and is more likely to incline to a Nietzschian type of rejecting the traditional morale, which could have been called “neo-nihilism”. The motifs of this new nihilism rejecting the old one which has become the fathers’traditions, and the substitution of the social revolutionariness by the moral one, were further developed in the nivels by Gippius in the 1910s (“The Demon Doll” and “Roman-Tzarevich”), however, it is important to include into the sources not only works by Chernyshevsky and Turgenev, but also by Dostoevsky, especially his novels “Crime and Punishment” and “Demons”.

“The Brothers Karamazov” opera by Alexander Smelkov, a Petersburg composer, who worked in close collaboration with Yuri Dimitrin, a playwright, is viewed through the prism of “the literary source – the opera libretto” relation. The texts of the opera and the novel are subject to a comparative analysis for the first time. This analysis results in the conclusions about what changes were made in the literary source by the authors of the opera-mystery. Two acts connected with the images of Grushenka and Katerina Ivanovna are given a special focus. The solo text characterizing the opera female characters are written by Yu. Dimitrin and Z. Gippius. The article dwells on the reasons of using “other” texts in the libretto as well as the meaning of the borrowings helping to reveal the idea of the authors of the opera. The theme “in the spirit of Tchaikovsky” in the scene with Grushenka gives rise to the analogy with the opera “Eugene Onegin”, A.S. Pushkin’s novel, and F.M. Dostoevsky’s Pushkin speech. There are interesting parallels between the circumstances of Z.N. Gippius’ personal life and Katerina Ivanovna’s fate. The conclusion is drawn that the composer and the librettist’s deep knowledge relates to understanding of literary criticism and reflects the writer’s creative heritage Опера петербургского композитора Александра Смелкова «Братья Карамазовы», созданная в сотрудничестве с драматургом Юрием Димитриным, рассматривается сквозь призму соотношения «литературный первоисточник – оперное либретто». На основе сравнительного анализа оперного и романного текстов, предпринимаемого впервые, делаются выводы о том, какие изменения были внесены авторами оперы-мистерии в литературный первоисточник. Особенно отмечаются два номера, связанные с образами Грушеньки и Катерины Ивановны. Текст сольных характеристик женских персонажей оперы принадлежит Ю. Димитрину и З. Гиппиус. Раскрываются причины, обусловившие привлечение «чужих» текстов при создании либретто, а также суть заимствований, помогающих раскрыть авторский замысел создателей оперы. Благодаря появлению в сцене Грушеньки темы «в духе Чайковского» возникают аналогии с оперой «Евгений Онегин», романом А.С. Пушкина и Пушкинской речью Ф.М. Достоевского. Обнаруживаются интересные параллели между обстоятельствами личной жизни З.Н. Гиппиус и судьбой Катерины Ивановны. Делается вывод о глубинных знаниях композитора и либреттиста, которые касаются не только понимания сути литературного первоисточника, но и становятся рефлексией над всем творческим наследием писателя