Search

Автором ставится проблема памяти о единственных заокеанских колониях Российской империи. Статья нацелена на выявление форм и специфики бытования памяти о русском проникновении на североамериканский континент, освоении территорий Алеутских островов, Аляски и Калифорнии в XVIII в. – 1867 г. Показано, что элементы культурного круга, проникавшего из России на тихоокеанское побережье Америки (огнестрельное оружие, новые продукты питания и методы их получения, ремесленные технологии и изделия, судостроение и мореходство, бревенчатые постройки, орудия труда, система администрирования, одежда европейского покроя, квази товарно-денежная система, православие, письменность) нашли отражение в различных формах культурной памяти: православном вероисповедании, произведениях художественной литературы, монументального и изобразительного искусства, архитектуры, филателии, геральдике, театральных постановках, экранизациях, музейных экспозициях, сувенирах. Места памяти о русском присутствии на севере тихоокеанского региона отражены как топонимы, гидронимы, достопримечательные объекты исторических парков, музеи, культурные центры. Память оживает в памятных днях, юбилейных мероприятиях и праздниках. Подчеркнута роль носителей и акторов памяти (историков, музейных работников, литераторов, режиссеров, художников, скульпторов, ассоциаций, обществ, Российской Православной церкви), значимость живых коммуникативных процессов в сохранении и передаче культурной памяти. Показано, что в США русское наследие охраняется государством. Отмечено, что интерпретированная в мировой культуре история нагляднее, чем научные труды влияет на создание образа исторического феномена в памяти поколений, а тема репрезентации исторических фактов в массовом сознании значима как инструмент культурной политики и идеологии.

Статья посвящается проблеме конструирования представлений о петровской эпохе при помощи метафоры «окно в Европу». Данная метафора с момента своего появления означала преодоление культурных границ между Россией и Европой, разрушенных реформаторской деятельностью Петра I. Она отражала мифологическое восприятие образа российского императора, возродившего страну из небытия. Стереотипное восприятие России после петровских реформ в Западной Европе способствовало рождению рассматриваемой метафоры, ставшей известной из сочинения Ф. Альгаротти. Его фраза, ставшая популярной, была использована А. С. Пушкиным в стихотворении «Медный всадник», в котором в поэтической форме описывается мифологизированный образ Петра I. Пушкинская метафора закрепила в коллективной памяти мифологическое восприятие петровских преобразований, как преодоление культурного фронтира между цивилизованной Европой и варварской Россией. Трансформации метафоры в различные исторические периоды не изменяли ее основных характеристик, наоборот, вариации только еще больше укореняли петровские мифы в культурной памяти. «Окно в Европу» как метафора использовалась и в положительном, и отрицательном контекстах, описывающих процесс российского и европейского взаимовлияния. В современную цифровую эпоху она продолжает оставаться актуальной. Сохранив незримую связь с образом Петра I, созданного поэтом, метафора стала эффективным инструментом конструирования прошлого.

Восприятие исторических событий, основанное на доступных фактах, в условиях медиатизации социального пространства всё в большей степени дополняется и заменяется их смысловой интерпретацией. Это вызывает к жизни появление таких понятий, как «постправда» и «постреальность». В ситуации прогрессирующего роста источников и объёмов информации, «настоящая» реальность отходит на второй план и уступает место потоку интерпретаций, производимых заинтересованными субъектами в целях влияния на сознание и поведение потребителей. «Постправда» применяется для характеристики любых персон, организаций и событий, в том числе прецедентов военной истории. Одним из инструментов «постправды» становится коммеморация – историческая память. В фокусе статьи находятся вопросы о том, с помощью каких коммуникативных приёмов осуществляются коммеморативные операции; как противодействовать тем из них, которые являются противозаконными, и какую информационную политику вести в отношении механизмов допустимых. Анализируется практика конструирования информационного фона вокруг исторических ситуаций Великой Отечественной и Второй мировой войн с помощью «фактов», «фактоидов», «фейков», «дезинформации». Делается вывод о том, что коммеморативные решения со смысловыми интерпретациями имеют традиции в прошлом и становятся неизбежными в настоящем. Они выполняют роль системообразующего информационного конструктора, программирующего желаемый образ мыслей и действий целевых групп как внутри страны, так и за её пределами. Смысловое позиционирование событий военной истории предполагает ориентацию аудитории на то, как следует воспринимать исторический контекст сейчас и что он значит в перспективе. В рамках данного процесса требование «объективности» заменяется необходимостью «актуальности», и контекст сообщений переосмысливается в приоритетном для конкретного политического субъекта направлении., The perception of historical events based on available facts, in the context of the mediatization of social space, is increasingly supplemented and replaced by their semantic interpretation. This gives rise to the emergence of such concepts as "post-truth" and "post-reality". In a situation of progressive growth of sources and volumes of information, "real" reality fades into the background and gives way to a stream of interpretations made by interested parties in order to influence the consciousness and behavior of consumers. "Post-truth" is used to characterize any person, organization and event, including the precedents of military history. One of the tools of "post-truth" is commemoration –historical memory. The focus of the article is on the questions of what communication methods are used to carry out commemorative operations; how to counteract those of them that are illegal, and what information policy to conduct with respect to the mechanisms of admissible. The practice of constructing the information background around the historical situations of the Great Patriotic War and the Second World War is analyzed with the help of “facts”, “factoids”, “fakes”, “disinformation”. It is concluded that commemorative decisions with semantic interpretations have traditions in the past and become inevitable in the present. They play the role of a system-forming information constructor, programming the desired way of thinking and actions of target groups both within the country and abroad. The semantic positioning of events in military history presupposes the orientation of the audience on how the historical context should be perceived now and what it means in the future. Within the framework of this process, the requirement of "objectivity" is replaced by the need for "relevance", and the context of messages is rethought in a priority direction for a particular political subject.

Статья посвящена анализу устных рассказов о разрушении православных культовых сооружений и уничтожению церковного имущества в повествовательной традиции Архангельской области. В исследовании используется традиционный подход - анализ сюжета и мотивов рассказов. Источниковую базу исследования составили материалы фольклорного архива САФУ. Они относятся к различным районам Архангельской области. Цель статьи заключается в выявлении основных мотивов архангельских рассказов о поругании святынь и их региональных особенностей. Материал неоднороден в жанровом отношении: это как «краткие свидетельства», так и структурно организованные «свидетельские показания». Религиозные рассказы являются частью местной исторической памяти, знание которой свидетельствует о развитой или неразвитой локальной идентичности сообщества. В современной фольклорно-речевой практике существует различное отношение к событиям, связанным с закрытием храмов и гонением на священнослужителей. В советский период была нарушена межпоколенная культурная трансмиссия. Знания и опыт старшего поколения были обесценены, поэтому различные поколения исполнителей демонстрируют различные ценностные ориентиры. В ранний постсоветский период, когда началось церковное возрождение и появилось много неофитов, рассказы о наказании за святотатство и поругание святынь вновь актуализировались. Однако мы приходим к выводу, что в современной фольклорной традиции происходит уничтожение мотива наказания как части фабулы, хотя долгое время рассказы с мотивом Божьей кары за святотатство считались наиболее устойчивой частью этой традиции., This article is devoted to oral narratives about sacrilege (the destruction of buildings and other Orthodox Church property) in the narrative tradition of the Arkhangelsk Region. The research takes a traditional approach, centering on the analysis of plots and narrative motifs. Materials for the study are from the folklore archive of the Northern (Arctic) Federal University and refer to different areas of the Arkhangelsk Region. The article’s aim is to identify the main motifs of these stories and their regional characteristics. The material is heterogeneous in the generic sense: there are both “brief testimonies” and more structurally organized “long testimonies.” Religious stories comprise part of local historical memory, knowledge of which testifies to a community’s sense of identity. In modern folklore and speech practice there are different attitudes to the events associated with the demolition of churches and the persecution of priests. Intergenerational cultural transmission was disrupted during the Soviet period; the knowledge and experience of the older generation was depreciated, so that different generations of informants demonstrate dissimilar value orientations. In the early post-Soviet period, when the church revival began and many new believers emerged, stories about punishment for sacrilege again became relevant. However, the author concludes that in the modern folklore tradition the plot motif of God’s punishment for sacrilege has disappeared, despite the fact that for a long time this motif was considered the most stable part of the narrative., ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА, Выпуск 2 2020

В статье рассматриваются способы символического моделирования травматических исторических событий, связанных с расовым бесправием, в культуре США., The urgency of this phe-nomenon is attributed by the authors of the article, first of all, to the disappearance of living memory of the generations of witnesses of the most terrible crimes in the history of mankind, and to the processes of mediatization of memory and devel-opment of information technologies. The article deals with the methods of modeling of traumatic events related to Afro-American slavery and racial terror, in the US culture. The authors analyze examples of metonymic reconstruction and meta-phorical coding of the past, symbolic imagery forms of translating memory to other generations, aimed at collective empathy and recognition of extreme violence., Политическая лингвистика, Issue № 3 (81), Pages 231-240

Статья посвящена анализу современных музейных экспозиций г. Минска как места формирования культурной памяти. Показаны особенности формирования музейного ландшафта белорусской столицы, из которого выпали целые периоды и важнейшие события отечественной истории. Делается вывод о необходимости выработки государственной музейной политики, где формирование культурной памяти заняло бы одно из приоритетных мест., The article is devoted to the analysis of present-day Minsk museum displays as a place of cultural memory formation. The features of the Belarusian capital museum landscape formation, from which certain periods and key events of national history dropped out, are shown. The conclusion is made about the need to develop national museum policy, where the formation of cultural memory would be one of the priorities.

The relevance of the study. Identification of Ukrainian trace in the life and creative activity of pianist, composer, teacher, cultural leader, the founder of the Kyiv Piano School Volodymyr Pukhalsky before his move from Petersburg to Kyiv in 1876 appears to be relevant not only from the perspective of detalization of the process of the biographic reconstruction of the life history of the artist, but also for understanding of the background of the development of musical culture of the epoch. These considerations determine the relevance and appropriateness of the study.Main objective of the study — to fill the lacunas in the creative biography of V. Pukhalsky before Kyiv period (1876–1933).Methodology of research.The memorial psychoanalytics method (К. Kysliuk), based on the similarity of the mechanisms of operation of individual memory of the man and that of collective social memory, presenting an opportunity to regressively reproduce the socio-cultural complexes rooted therein based on their manifestations in external memorial toposes. While the cultural memory is the guardian of senses and values of culture, recollection is a deep self-reflection, reproduction of memorized material. The course of the reflective process in the cultural memory is expressed in a tangible, symbolic form, in particular, in memoir literature (“Notes on my Life” by V. Pukhalsky).The theory of culture of “hot” (Jan Assmann), active memory characterizes a culture that vigorously appeals to its past (the impact of the cultural memory on the society). Reminiscences of V. Pukhalsky help musician to sort out his own contemporaneity, find origins and causes of any events. This process is accompanied by transformation of ideas of personality and, therefore, his/her desires and acts within the scope of new, transformed understanding of self.Main results and conclusions. During the study of the Ukrainian trace of V. Pukhalsky based on the memoirs entitled “Notes on my Life”, the author analyzed the genesis of the family of the artist and the places of living of its representatives (Kyiv — Ulohovata — Chaikivka — Botvynivka — Hraniv); topos-towns (Kyiv — “land of sun and warm climate”, Uman — “an attractive nook” allowing a peaceful existence, «restless Petersburg with its dreary width»); interpersonal communications of V. Pukhalsky and his contemporaries of Ukrainian origin; his perception of Ukraine’s climatic and landscape environment. The need to understand the cultural life of Kyiv and the desire to reside in a country of favorable climate urged V. Pukhalsky to accept the job of the teacher of piano playing (special curriculum) in the musical school of the Imperial Russian Music Association, having accepted the offer from L. Albrecht, the school director.The significance of the research. Memoirs entitled “Notes on my Life” written by V. Pukhalsky reflected cultural memory, the most significant element of the past experience. It is expressed in memorial signs of particular nature and passed from generation to generation in specific forms (in reminiscences that as the result themselves play the role of “memorial places”)., Рассмотрена украинская родословная пианиста, композитора, педагога, культуртрегера, основателя киевской фортепианной школы В. Пухальского. Вопрос об изучении малоисследованных страниц жизнетворчества личности дискуссионный в современной культурологии, ведь обеспечить подлинное понимание личности, текстуально её идентифицировать не просто. Эта научная проблема важна с точки зрения биографической реконструкции жизнеописания художника и осмысления общего развития музыкальной культуры определённой эпохи. Использованы методы мемориальной культурологии, изучающей культурную память во всех её проявлениях (мемориальная психоаналитика, теория культуры активной памяти). Впервые выявлены украинские корни художника: генеалогические связи с Украиной; поездка по вопросу о наследстве в Ботвиновку; творческие контакты с Г. Мороз-Ходоровским и М. Лысенко; климатогеографические условия. На основе автобиографических мемуаров «Записки о моей жизни» рассмотрены генезис рода художника; места проживания его представителей (Киев — Улоговата — Чайковка — Ботвиновка — Гранов); города-топосы (Киев – «край солнца и теплого климата», Умань – «симпатичный уголок», в котором возможно мирное проживание, «беспокойный Петербург с его безотрадной широтой»); общение В. Пухальского с современниками, выходцами из Украины; восприятие им климата и ландшафта Украины. Потребность глубже познать культурную жизнь Киева и желание жить в благоприятном климате побудили В. Пухальского принять приглашение Л. Альбрехта, директора музыкальной школы при Киевском отделении Императорского русского музыкального общества, преподавать здесь игру на фортепиано (специальный курс). В. Пухальский переехал из Петербурга в Киев не случайно. Он имел глубокие связи с Украиной. В мемуарах художника отразилось наиболее весомое из прошлого — культурная память., Розкрито український родовід піаніста, композитора, педагога, культуртрегера, засновника київської фортепіанної школи В. Пухальського. Питання про вивчення малодосліджених сторінок життєтворчості особистості дискусійне в сучасній культурології, адже забезпечити автентичне розуміння особистості, мовою культури текстуально її ідентифікувати не просто. Ця наукова проблема важлива з погляду біографічної реконструкції життєпису митця й осмислення загального розвитку музичної культури певної епохи. Застосовано методи меморіальної культурології, яка вивчає культурну пам’ять в усіх її проявах (меморіальна психоаналітика, теорія культури активної пам’яті). Розкрито українське коріння митця, генеалогічні зв’язки з Україною; поїздку у справі про спадщину в Ботвинівку; творчі контакти з Г. Мороз-Ходоровським і М. Лисенком; кліматогеографічні умови. На основі автобіографічних мемуарів «Записки о моей жизни» В. Пухальського розглянуто історію роду митця, місця проживання його представників (Київ — Улоговата — Чайківка — Ботвинівка — Гранів); міста-топоси (Київ — «край сонця і теплого клімату», Умань — «симпатичний куточок», у якому можливе мирне проживання, «неспокійний Петербург з його безвідрадною шириною»); спілкування В. Пухальського із сучасниками, вихідцями з України; сприйняття ним клімату і ландшафту України. Потреба глибше пізнати культурне життя Києва і бажання жити у сприятливому кліматі спонукали В. Пухальського пристати на запрошення Л. Альбрехта, директора музичної школи при Київському відділенні Імператорського російського музичного товариства, викладати тут гру на фортепіано (спеціальний курс). Отже, В. Пухальський переїхав із Петербурга до Києва не випадково. Він мав глибинні зв’язки з Україною. У мемуарах митця відбилося найбільш вагоме з минулого — культурна пам’ять.

Understanding of national history is a necessary element in the construction of cultural identity. History is directed process. It is a mythical experience, consolidating the nation and the need to legitimize power. Осмысление отечественной истории — необходимый элемент в конструировании культурной идентичности. История, понимаемая как направленный процесс — мифическое переживание, консолидирующее нацию и необходимое для легитимизации власти.