Search

В настоящее время Русская православная церковь (РПЦ) стоит перед необходимостью активизации деятельности, главной целью которой являются расширение религиозной пропаганды, повышение авторитета церкви в общественной жизни. Это вполне закономерно предполагает обращение к наследию исторических традиций православного миссионерства. Миссионерство обычно рассматривают как "деятельность церковных организаций по распространению религии среди иноверцев в своей стране и за ее пределами".

Муратова, Е. Ю. Именник старообрядческой общины на территории Миорского района Витебской области : автореферат диссертации. - Минск : БГУ, 1994. - 21 с. - Библиогр.: с. 21., Основная цель работы — исследование состава и структуры личных имен старообрядческого населения островного говора в проекции на экстралингвистические процессы и миграционные явления.

В статье рассматриваются взгляды народника и публициста А. С. Пругавина на старообрядчество и сектантство как часть традиционного общества в Российской империи в последней трети XIX в. Представлены и проанализированы семь схем, обнаруженных автором в личном фонде А. С. Пругавина в Российском государственном архиве литературы и искусств (РГАЛИ). В схемах отражается стремление А. С. Пругавина понять, систематизировать и классифицировать религиозные объединения в империи. Особое внимание уделяется подробному анализу схем и объяснению исследовательского подхода народника. А. С. Пругавин в исследованиях религиозности русского народа использовал комплексный подход, рассматривая проблему и с точки зрения истории, и с точки зрения религии. Автор приходит к выводу о том, что А. С. Пругавин предпринимал неоднократные попытки разобраться в многообразии религиозных движений в России. Исходя из их «вредности», пропагандируемой официальной властью и церковью, народник тем не менее пришел к выводу, что ни старообрядцев, ни приверженцев различных сект никак нельзя было считать чуждым и опасными элементом в составе русского общества.

В статье раскрывается смысл и историческое значение социально-политических проектов двух наиболее ярких форм русского православного реформаторства – старообрядчества середины XVII века и обновленчества начала XX века. В исследовательской литературе эти феномены традиционно рассматриваются как вектрально противоположные: обновленчество обычно ассоциируется с новацией и модернизацией, а старообрядчество – с фундаментализмом и верностью дониконовскому русскому православию. Однако вопреки этим представлениям, их исторический путь, проекты религиозных реформ и наконец, социально-политические концепции, имеют много общего, что указывает на некоторые важные узловые точки и закономерности российской церковной и социально-политической истории. Исследование базируется на методологии исторической феноменологии религии, которая рассматривает историю религий (дескриптивную дисциплину) и феноменологию религии (сравнительную и интерпретативную дисциплину) как два взаимосвязанных аспекта единой науки о религии, сочетающую в себе методы эмпирического исследования и теоретической обработки собранного эмпирического материала. Данный подход, позволил показать, что старообрядчество средины XVII века и православное обновленчество начала XX века, явились выражением не только нового типа религиозности, религиозной этики и морали, но и трансформации политической культуры российского общества, кризиса теократически-патерналистской модели российской власти. Развивая концепт государства «свободной теократии», в котором церковь, власть и общество, будучи единым организмом, участвуют в создании царства Божия на земле, старообрядцы и обновленцы пытались одновременно найти гражданский способ легитимации власти, а также алгоритм построения в России «подлинно» православной цивилизации. Двойное поражение этого социально-политического проекта существенно повлияло на дальнейший ход цивилизационного развития российского общества. Оно обернулось судьбоносными, по своим последствиям, церковными расколами и укреплением вертикали патерналистской светской власти, т.к. церковные расколы не только инициируют изменения, но представляя собой травматический опыт, формируют общий страх перемен, способствуют обоснованию политической и религиозной установки на консерватизм и анти-динамизм.