Search

Детали поясной фурнитуры в захоронениях скифоидных культур VI-IV вв. до н. э. Южной Сибири и Северного Китая встречаются довольно часто. В их число входят и накладные поясные бляшки: бабочковидные, S-образные и шестисекционные. На всей этой территории они распространяются примерно в одно время (вторая половина VI-V в. до н. э.). Некоторые исследователи предполагают, что они появились в Северном Китае, откуда распространились в Южную Сибирь. Считается, что наборные пояса с накладными бляшками были атрибутами воинов-мужчин. Проведённая автором работа по систематизации и анализу поясных бляшек из Китая и Сибири позволяет существенно скорректировать имеющиеся взгляды. Действительно, в Северном Китае запечатлённые на бабочковидных бляшках образы распространяются на нефритовых пластинках и бронзовых изделиях уже в VIII в. до н. э., однако пояса с бляшками там появляются в VI-V вв. до н. э. «внезапно» в уже устоявшемся виде. Между тем в Туве прослеживается происходивший в VI в. до н. э. процесс трансформации поясных обойм раннескифского времени в накладные бляшки. По этим данным идея украшать пояса накладными бляшками зародилась на территории Тувы, а в Северном Китае получила наибольшее развитие. Поясные бляшки могут рассматриваться как хронологические индикаторы и маркеры этнокультурных процессов. Наиболее хорошо это прослеживается в Северном Китае. В Южной Сибири поясные бляшки также отражают культурную специфику, но не столь однозначно. Бабочковидные бляшки староалейской культуры полностью соответствуют по форме и изображениям бляшкам обширной области, включающей также Туву, Минусинскую котловину и Томское Приобье. Но имеются и особенности: 1) почти все комплекты при поясах и в женских сумочках составлены из разнородных бляшек и подвесок; 2) вместе с бабочковидными бляшками встречаются специфические шестисекционные бляшки; 3) бронзовые детали в скоплениях в женщинских погребениях наиболее разнородны, не связаны с поясами и больше напоминают скопления изделий из культовых объектов типа Тасеевского комплекса в Приангарье и «клада» из Степановки в Томском Приобье.

Изучение царства Чжуншань, которое располагалось в центральной части нынешней провинции Хэбэй Китайской Народной Республики, восточнее гор Тайхан-шань, началось сравнительно недавно — в 1970-1980-х гг. Многие вопросы формирования, развития и культурной специфики Чжуншань слабо изучены. В данной работе рассматриваются две проблемы, относящиеся к этнокультурным связям этого царства. Несомненный интерес представляет своеобразие обряда захоронения колесниц с лошадьми (чемакэнов) и других жертвенных животных в составе погребально-поминальных комплексов правителей царства Чжуншань и его элиты. Судя по материалам из раскопок Линшоу — столицы Чжуншань в 380-296 гг. до н. э., и могильника Гу-цзюнь, в устройстве чемакэнов Чжуншань прослеживаются специфические черты, отличающие их от чемакэнов, известных в других царствах. При этом в Гуйцзюнь хорошо видны особенности, присущие только захоронениям культуры янлан, выявленной примерно в 800 км к западу. Зафиксированный в Гуйцзюнь обряд устройства жертвенников над черепами упряжных лошадей подтверждает аналогичную трактовку жертвенников в погребениях культуры янлан. В военном деле Чжуншань гармонично сочетались воспринятые в Китае боевые колесницы и степная кавалерия конных лучников. Симбиоз китайской и степной традиций прослеживается и в изобразительном искусстве этого «полуварварского» царства. В частности, в сценах терзания кошачьим хищником копытных и в образе известной скульптуры крылатого кошачьего хищника из могилы Цо-вана. Существуют как минимум «скифская» и «восточно-эллинистическая» версии его появления. Не исключено и влияние особенностей искусства народа сяньюй, сохранявшихся вплоть до уничтожения Чжуншань в 296 г. до н. э. Источ-никовой базой статьи послужили археологические материалы из погребения правителя Цо и других элитных захоронений (часто разграбленных), а также данные нарративных источников, содержащих информацию о Чжуншань.

В предлагаемой статье публикуется малоизвестный оттиск из золотой фольги из Китая — подражание византийской монете, предположительно Анастасия I. Рассматриваются другие находки такого рода и терминология монетовидных изделий, которые разделяются на три группы: золотые монеты весом около 4,5 г; облегчённые копии византийских монет, называемые подражаниями; оттиски византийских монет, называемые индикациями. К настоящему времени в Китае обнаружено более сотни указанных выше изделий, именуемых китайскими исследователями «брактеатами». Первоначально там предполагалось, что золотые византийские монеты и их производные поставлялись посольствами напрямую из Византии. Однако по мере накопления материалов стало очевидно, что золотые солиды перемещали по Азии не столько дипломатические миссии, сколько торговцы Великого Шелкового пути. По мнению авторов данной статьи, в VI-VIII вв. до н. э. византийские монеты, подражания и индикации могли использоваться по-разному. Вероятно, значительная часть их была связана с погребальным обрядом, но едва ли это были своего рода «оболы Харона». Не исключено, что они использовались в обыденной жизни Китая как платёжное средство, украшения и статусные изделия.

Тагарская культура Минусинской котловины долгое время считалась наиболее хорошо исследованной в Сибири. В ходе раскопок и сборов в XVIII-XIX вв. было обнаружено большое количество бронзовых изделий, часть которых поступила в собрания отечественных и зарубежных коллекционеров. Они выявляются до настоящего времени как в России, так и за рубежом. Одной из них является коллекция графа Зичи из музея Ференца Хоппа (Венгрия). В ней находится значительное количество бронзовых изделий, в том числе десять бронзовых удил, приобретённых в Минусинской котловине. Анализ этих удил показывает, что указанные экземпляры отражают специфику конского снаряжения Минусинской котловины и эволюцию удил на протяжении (IX) VIII-VI вв. до н. э. Очевидно, что это не случайное приобретение, но сознательный отбор разных типов удил. Интересно, что в отличие от других изделий, конское снаряжение практически не встречается в тагарских захоронениях. По имеющимся данным, большинство удил и псалиев было найдено крестьянами на пашнях, но не вполне понятно, как они оказались на распахиваемых участках вне курганов. Существующие предположения о первоначальном помещении сбруйных деталей в обособленных от курганов прикладах и поминальниках пока не находят подтверждения. Так или иначе, но известные и вновь выявляемые в Минусинской котловине детали конского снаряжения указывают на существование там одного из ранних центров освоения лошади, который во второй половине VII — первой половине VI в. до н. э. оказывал опосредованное влияние на конское снаряжение культур Северного Китая.

Составные бронзовые зеркала-погремушки являются самыми экзотичными и сложными в изготовлении зеркалами скифского времени. Считается, что они производились в V-IV вв. до н. э. на территории Северо-Западной Индии и Бактрии, на что, в частности, указывают изображённые на них «девы» в костюмах индийских танцовщиц, слон, павлины, антилопы и лотосы. До недавнего времени было известно всего пять зеркал-погремушек в захоронениях кочевников V-IV вв. до н. э. на Алтае и Южном Урале. Находка каждого такого зеркала является значимым событием, поскольку привносит что-то новое для разгадки вопросов об их назначении и месте производства. В этом отношении зеркало-погремушка из Среднего Урала занимает особое место, поскольку имеет много специфических особенностей. Помимо этого, оно является первой находкой такого рода в таёжной зоне и несёт на себе необычные граффити, что роднит зеркала-погремушки с культовыми бронзовыми дисками из Казымского клада. Анализируя особенности зеркал-погремушек и копирующих их культовых дисков, авторы предполагают, что зеркала-погремушки, поступавшие кочевникам на Южный Урал в V-IV вв. до н. э., могли изготавливаться на территории Ирана. После падения Персии и изменения культурного окружения вместо зеркал в III-II вв. до н. э. начали производить подобные диски культового назначения, по-видимому, также поставлявшиеся кочевникам Южного Урала, а от них охотникам северной тайги в обмен на пушнину.