Search

В статье рассматриваются истоки формирования древнегреческого драматического жанра в формах трагедии и комедии, а также роль первобытной драмы, которая была представлена в древнем обществе особыми магическими ритуалами, песнями и плясками, выражалась ритуальной коллективной игрой и несла в себе апотропеический художественный элемент. Автором была сделана попытка показать фольклорное происхождение античной драмы, из которой в дальнейшем сформировалась настоящая литературная драма, сохранившая свою структуру вплоть до наших дней.

В статье рассматриваются произведения татарского драматурга Ризвана Хамида, в которых поднимается вопрос о национальном самосохранении, на предмет анализа в них способов художественного воплощения национальной идентичности героев. На примере анализа трагедии-реквиема «Актамырлар иле» («Страна белых корней», 1991) и драмы «Олы юлның тузаны» («Пыль с большой дороги», 1986) делается попытка исследования проблемы кризиса национальной идентичности героев, влияния социума и идеологии на самоидентичность человека. Научная новизна статьи заключается в выделении философско-нравственного аспекта утери национальной идентичности, новых качеств в эволюции героев драм Р. Хамида, философских аспектов осмысления драматургом влияния общества на человека. Полученные результаты свидетельствуют о том, что драматургом были сделаны серьезные шаги в переосмыслении художественного воплощения национального героя в исторической перспективе и установлены факторы, определяющие его изменения.

Статья посвящена вопросам театра и проблемам драматургии в Англии XVIII в. Лондонские театры, культурная жизнь страны, история переводов классических авторов – всё это вместе моделирует духовную жизнь эпохи. В статье сделан очень краткий обзор творчества наиболее известных английских драматургов XVIII в. Особое внимание уделено различным трактовкам шекспировских пьес в эпоху Просвещения.

Статья посвящена анализу последней поэмы яркого представителя Серебряного века русской поэзии, великого русского национального поэта Сергея Есенина «Черный человек». Целью статьи является осмысление различных аспектов трагического, лежащих в основе идейно-содержательного замысла поэмы. В данной работе категория трагического понимается как в собственно-литературном, художественном, эстетическом аспекте, так и в бытийном, философской, экзистенциальном плане. В поэме С. Есенина «Черный человек» эстетический и экзистенциальный планы не только совмещены, но и неотделимы друг от друга. В статье представлен краткий обзор научной литературы, посвященной последней поэме С. Есенина, работы из этого списка легли в основу методологии исследования. При анализе поэтического текста поэмы «Черный человек» применяется комплекс общенаучных и филологических методов: описательный, культурно-исторический, сравнительно-сопоставительный, композиционный, интертекстуальный, концептуальный, семантико-стилистический. Категория трагического в поэме рассматривается сквозь призму историко-литературного контекста как логический ход эволюции художественного мышления поэта, как воплощение экзистенциального мышления поэта, как форма его осмысления искусства в целом и поэзии в частности. Поэма «Черный человек» – это не только и не столько исповедь поэта перед смертью, сколько итог творчества поэта, логическое, хоть и трагическое, завершение его художественных и жизненных исканий., Russian national poet Sergei Yesenin’s last poem “The Black Man” is analyzed in the article by the bright representative of the Silver Age of Russian poetry, the great Russian national poet Sergei Yesenin. The purpose of the article is to unravel the poet’s intention, the philosophical and symbolic meaning of this mystical work. A brief overview of scientific Russian and foreign literature is given, devoted in general to the poet’s work and the problem of his psychological fracture in particular, the works from this list formed the basis of the research methodology. The historical and literary context of the epoch in which the work was created is described, some facts of Yesenin’s biography are given, which determine the writing of the last poem. When analyzing the poetic text of the poem “The Black Man,” known to few readers, a complex of general scientific and philological methods is used: descriptive, culturalhistorical, comparative-comparative, compositional, intertextual, conceptual, semantic-stylistic, such stylistic figures as metaphor, epithets, personification, which help to reveal the author’s intention, are identified and illustrated. Yesenin’s work reflected the diverse, sometimes contradictory features of the Russian character, so further study of his works, especially such mysterious, not very well-known and less popular, as “The Black Man,” remains relevant and does not lose its novelty until now. As a result of the research, it is found out that the associations with Yesenin’s poem are endless, that it is not only and not so much the poet’s confession before death, in which the drama of the inner world is revealed, all the author’s heartache that led the great Russian creator to his death, not only a biographical thing, but also the “cry of the poet”, pain for the world around him, the poet’s view of this world, is a struggle between Good and Evil. The poem “The Black Man” is the result of the poet’s creativity. Poetic discourse of Sergei Yesenin is not just poetic texts, it is his socio-cultural and individual experience, his feelings and thoughts, the search for answers to eternal questions.

Розглянуто етапи художньої меморіалізацї в музичному мистецтві трагедії в Бабиному Яру (Київ) у роки Другої світової війни. Розкрито контекст написання і виконання творів різних жанрів: музична драма (Д. Кривицький), ораторія (Є. Станкович), симфонія (Д. Клебанов, Д. Шостакович), хор(З. Ткач), пісня (А. Розембаум, Н. Болтянська, Т. Гвердцителі), охарактеризовано художній рівень творів, здатних посісти гідне місце в меморіальних заходах, формувати культурну пам’ять суспільства., Рассмотрены этапы художественной мемориализации в музыке трагедии в Бабьем Яре (Киев) в годы Второй мировой войны. Раскрыт контекст создания и исполнения произведений разных жанров: музыкальная драма (Д. Кривицкий), оратория (Е. Станкович), симфония (Д. Клебанов, Д. Шостакович), хор (З. Ткач), песня (А. Розембаум, Н. Болтянская, Т. Гвердцители), охарактеризован художественный уровень произведений, способных занять достойное место в мемориальных мероприятиях, формировать культурную память общества.

В статье содержится материал к уроку литературы и русского языка. Интегрированный урок – весьма интересный, довольно известный подход к преподаванию русского языка и литературы. Такие уроки развивают творческую фантазию учащихся, обогащают их речь, повышают грамотность, помогают в подготовке к ОГЭ, воспитывают интерес к слову.

From a biographical description made by the German thinker Martin Heidegger of the Spanish thinker José Ortega y Gasset, this article sets out to explore how Heideggerian philosophy requires a tragic condition for its development and promotion. The first part of the article attempts to justify why Heidegger’s thinking would fit harmoniously within Ortega’s description of Spanish culture and his vision of death. The notion of death is approached as a cultural and philosophical problem of great relevance in order to understand the being-in-the-world of a specific society or nation. In our case, we try to show that Ortega’s description of Spain as a philosophical and cultural problem at least coincides with the phenomenological-existential description that Heidegger develops in Being and Time. In its second part, through Heidegger’s dialogue with Hölderlin, an attempt is made to show how this tragic need for philosophising continues in Heidegger’s work. Finally, it concludes by leaving the reader with a question: was Heidegger a Southern-Spanish thinker? Цель этой статьи состоит в том, чтобы, отталкиваясь от биографических описаний Орте- ги-и-Гассета у немецкого мыслителя Мартина Хайдеггера, показать, почему хайдеггеровская философия требует трагического условия для своего развития и существования. В первой части статьи демонстируется, почему мышление Хайдеггера гармонично сочетается с описанием испанской культуры у Ортеги и его видением смерти. Понятие смерти рассматривается как куль турная и философская проблема высокой значимости, чтобы понять бытие-в-мире специфиче ского общества или нации. В нашем случае мы пытаемся показать, что описание Испании как философской и культурной проблемы у Ортеги по меньшей мере соразмерно феноменологиче-ски экзистенциальному описанию, развитому в «Бытии и времени» Хайдеггера. Во второй части, через диалог Хайдеггера с Гёльдерлином, предпринимается попытка показать, как эта трагическая необходимость философствования продолжается в работе Хайдеггера. Наконец, в заключении перед читателем ставится следующий вопрос: был ли Хайдеггер южноиспанским мыслителем?

в статье представлено эссе, посвященное анализу должного поведения персонажей трагедии Софокла «Антигона». Краткий сюжет предстает сквозь деонтологический аспект. Вечные ценности и проблемы, которые волнуют человечество. Долг перед Богами и долг перед законом., the article presents an essay devoted to the analysis of the proper behavior of the characters of Sophocles 'tragedy "Antigone". The brief plot is presented through the deontological aspect. Eternal values and problems that concern humanity. Duty to the Gods and duty to the law., Вестник научной мысли, Выпуск 3 2021, Pages 136-139

Одним из самых уникальных по силе эмоционального воздействия являются мемуарные источники. В них отражена порой целая историческая эпоха, рассказанная одним автором. Конечно, мемуары - источник субъективный и они не могут в полной мере объективно отражать картину мира, однако так или иначе они усиливают общее впечатление от тех или иных событий, имевших место в истории. Воспоминаня очень ярко, образно, в лицах передают атмосферу того времени, заставляют переживать и сопереживать героям мемуаров. Своеобразным духом воспоминания пронизана данная статья. Статья полна личных впечатлений о прошедшей эпохе, о судьбах народов нашей страны, которые прошли все тяжелейшие испытания - голод, лишения, войны, разруху, однако сохранили оптимизм, веру в людей, в добро, оставаясь творцами и созидателями., One of the most unique in terms of the power of emotional impact are memoir sources. They sometimes reflect an entire historical epoch, told by one author. Of course, memoirs are a subjective source and they cannot fully objectively reflect the picture of the world, but somehow they strengthen the overall impression of certain events that took place in history. The memories convey the atmosphere of that time very vividly, figuratively, in the faces, make the heroes of the memoirs experience and empathize. This article is permeated with a peculiar spirit of remembrance. The article is full of personal impressions about the past era, about the fate of the peoples of our country, who have passed all the most difficult trials - hunger, deprivation, war, devastation, but have retained optimism, faith in people, in goodness, remaining creators and creators.

Аннотация. Пародийная рецепция жанровых признаков трагедии является одной из характеристик организации поэтики драматургических экспериментов А. В. Сухово-Кобылина и Н. Р. Эрдмана. Материалом аналитического прочтения послужили комедия-шутка А. В. Сухово-Кобылина «Смерть Тарелкина» и пьеса Н. Р. Эрдмана «Самоубийца», исследуемые в границах сравнительно-исторического, историко-типологического, герменевтического методов, а также метода структурного анализа. Пьесы Сухово-Кобылина и Эрдмана рассматриваются как пародийная игра с классическим жанром трагедии. Пародирование формы возможно при наличии устойчивых признаков. Наполнение формы новыми неожиданными смыслами предприняли драматурги XIX и XX столетий в процессе пародийного осмысления канонических признаков жанра: конфликта, героического персонажа, стремящегося преодолеть роковую предопределен- ность структурных элементов. Кажущаяся роковая предопределенность в драмах Сухово-Кобылина и Эрдмана реализуется в пародийном пространстве: рок выдуман (Тарелкин) и навязан (Подсекальников). Если герой трагедии действовал из высоких побуждений (даже если это была кровная месть), то герой нового времени вступает в борьбу с бытовыми, сугубо материальными и даже нарочито сниженными обстоятельствами, что создает пародийный эффект. Герой классической трагедии в драматургических экспериментах пародируется ничем не примечатель- ными персонажами, играющими в борьбу со смертью. Тарелкин и Подсекальников балансируют на грани двух миров, выбирая в финале простой и понятный выход из конфликта. Сухово-Кобылин, оставляя финал открытым, пародирует композиционный строй трагедии: игра с Роком заканчивается по желанию самого героя. Эрдман разрешает действие пародией на катарсис, инспирированный законом античной трагедии. Пародийное осмысление конфликта, типа героя, его жертвенной функции и страданий, композиционной организации в художественной системе комедии-шутки Сухово-Кобылина «Смерть Тарелкина» и пьесы Эрдмана «Самоубийца» выполняет несколько функций. С одной стороны, расширяется «понимающий» (М. Бахтин) потенциал жанра, что способствует его обновлению и развитию, созданию новых жанровых образований. С другой стороны, презентируется глубина и многогранность художественного мышления авторов, специфика их идиостиля. Трансформация формально-содержательного единства текста, пародирование кодов классической трагедии в пространстве комедийного жанра открывает новые возможности прочтения жанрового канона., Рецензируемый научный журнал «Вестник Северо-Восточного федерального университета имени М. К. Аммосова. Vestnik of North-Eastern Federal University», Выпуск 1 (81) 2021, Pages 89-97

The article takes up the issue of the masqueradein an anthropological perspective. On the basisof F. Stepun’s letter to his wife (included in hisworkFrom the Letters of an Ensign Artillery-man, 1916), in which the philosopher gives acharacterization of the New Year as a holidaywhich inseparable attribute is the mask andmasquerade (as a form of transgressing theindividual self in the sphere of a culture), theauthor distinguishes the two types of this phe-nomenon - pure entertainment and philosophi-cal or transcendental masquerade (these areStepun’s terms). The paper explains what theseterms mean in relation to the theatrical phe-nomenon and also draws a distinction betweenthe mentioned secular holiday and religiousholidays, for example Christmas Day and Feastof Holy Trinity. Then, in the light of the textThe Main Problems of the Theater(1923), thequestion about the conditions of the possibilityof a philosophical masquerade is posed. Stepun,introducing the concepts ofединодушие andмногодушие, distinguishes three anthropologi-cal types - the city dweller, the mystic, and theartist; only one of them meets the conditions ofphilosophical masquerade. Thanks to the juxta-position of these two mentioned above texts,the anthropological basis of the theatrical phe-nomena, including the masquerade, emerges.The article also raises the question of the tragicprinciple in the context of anthropology as wellas culture. The similarity of the concepts oftragedy introduced by Fyodor Stepun andVyacheslav Ivanov is shown. The final point ofthe considerations is the statement that refersthe notion of theatricality first and foremost toan anthropological category, and only secon-darily to cultural phenomena. The paper showsthe necessary anthropological background forthe phenomenon of masqueradee. В статье рассматривается проблематика маскарада в антропологической перспективе. Ос-новываясь на письме Ф. Степуна к жене («Изписем прапорщика артиллериста», 1916), вкотором дается характеристика Нового годакак праздника, неотъемлемыми атрибутамикоторого являются маска и маскарад (какформа трансгрессии индивидуального «Я» всфере культуры), автор различает два типаэтого явления: развлекательный и философский, или трансцендентный (термины Степуна). Объясняя, что означают эти терминыпо отношению к театральному явлению, автор проводит различие между светскими(Новый год) и религиозными (Рождество,Святая Троица) праздниками. Затем в кон-тексте анализа работы «Основные проблемытеатра» (1923) ставится вопрос об условияхвозможности маскарада философского типа. Степун, вводя понятия «единодушие» и«многодушие», выделяет три антропологических типа: мещанин, мистик и артист; только один из них отвечает условиям философского маскарада. Через сопоставлениедвух вышеупомянутых текстов раскрывается антропологическая основа театральныхявлений, включая маскарад. Рассматривается также проблематика трагического в контексте антропологии и культуры; автор указывает на сходство между концепциямитрагедии Степуна и В.И. Иванова. В основеобеих концепций трагедии лежит отношение человека, действующего в мире, к мета-физическому идеалу. Последней отправнойточкой рассуждений является утверждение,относящее понятие театральности в первуюочередь к антропологическим категориям илишь во вторую - к культурным феноменам. В тексте показана необходимая антрополо-гическая подоплека феномена маскарада.

The article considers the theatrical and cultural aspects of Alexander Vampilov's work "The Eldest son". The aim of this study is to determine the significance of Comedy in the XX and XXI centuries. It is also worth considering why interpretation producer are currently not bypassing this comedy. What they see as its appeal both for themselves and for the audience. Is making is a farce in theatrical film, as the author Alexander Vampilov himself designated it, or whether the producer resort to their own interpretation, both in the past and in the present. Are there any differences in the production part of the play in different theaters and theater schools? Does it matter in which city and at what time, as well as by whom the play "The Eldest son" was staged? To reveal the cultural concept of the theatrical production "The Eldest son" of the XX and XXI centuries., В статье рассмотрены театрально-культурологические аспекты произведения Александра Вампилова «Старший сын». Целью данного исследования является определить значимость жанра комедии в XX и в XXI веке. Также стоит рассмотреть, почему театральные режиссеры в настоящее время не обходят стороной данную комедию. В чем они видят ее притягательность, как для себя, так и для зрителя. Является ли само произведение в театральных постановках комедией, как обозначил это сам автор, Александр Вампилов, или режиссеры прибегают к собственной трактовке, как в прошлом, так и в настоящем времени. Существуют ли различия в постановочной части спектакля в разных театрах, театральных школах. Имеет ли большое значение, в каком городе, в какое время, а также кем был поставлен спектакль «Старший сын». Выявить культурологическую концепцию театральной постановки «Старший сын» XX и XXI веков.

The O. Frejdenberg“s concept of Metaphors of archaic consciousness gives the opportunity to restore the already lost meanings of things, phenomena and processes of the past cultures. These restored meanings of the phenomena of ancient culture can be found in the notes to the article. These are questions for the student exam after giving lectures on cultural studies, which the author has read for a long time at Odessa universities. The application of Frejdenberg’s concept in the study of the origin of tragedy and comedy led to the fact that outdated views on the origin of these types of drama were refuted. This refutation was based on facts that baffled scholars. It was believed that tragedy is a tragodia, a song of the goats, the Satyrs, who had a goat-like enclosure. But the first images of these satyrs appeared only in the 5th century BC. At that time, the tragedy had already blossomed. Based on the works of O. Frejdenberg, the article shows that the dominant moment in the genesis of the tragedy was fertility rites (alimentaryism as a «food metaphor»), and therefore it originates not from the «song of the goats» (tragos-odia), but from songs, dedicated to food (“tragein” is «to eat»). For this reason, the origins of the tragedy should be seen in the rituals accompanied by songs of food (tragein-odia). From this word came the words-derivatives related to food. Tragema and trogalias are a fruits and other edible products, as well as dessert as part of a dinner. The tragemates are the bean cereals and beans themselves. The tryuge are the gifts of the «golden autumn», and the word tryugos means wine. The term tragos, therefore, refers not only to the goat, but also to food products (grain, spelled), etc. Similarly, the origins of comedy cannot be reduced to the «merry song» of the komos, the rampant precession alone (as the meaning of the word comedy was interpreted). But we cannot replace the object itself with one of the properties of this object. The gaiety of the song is a manifestation of the cheerful character of the whole Komos, which is a multi-valued ritual complex. The origins of the Komos also go to fertility rites, in the semantic centre of which is food in the form of drunkenness and gluttony. The essence of the Komos is à mirth. A cheerful song and a joyful procession are just a concrete manifestation of this essence. And, when we are searching for the essence of the Komos, it is important not that the komasts sang a funny song, but why they did it. The meaning of the Komos stands close to the Ukrainian name of the nuptials, wedding, as “vesillja“ (gladness, fun, rejoicing, etc.). This closeness of the meanings of the Komos and the wedding can be justified by the fact that the Êomos was essentially the wedding of the deity and the goddess of fertility. Just as the wedding did not boil down to fun alone, for in this rite the mourning of the bride took place, so the Komos did not boil down to just a fun song. It included moments of crying and sadness, as well as aggressive actions in their contamination with the information code (invectives, scolding of getters). Geter (as a substitute for the fertility goddess) was the ultimate goal of the procession, ending with a symbolic copulation with her of the leader of the procession (who played the role of the fertility deity). This sexual intercourse occurred simultaneously with the sunrise. The rising sun conquered the darkness of the night, what has meant that life conquered death, which was confirmed by the «productive act» (O. Frejdenberg) on the threshold of the beloved”s house. The main reason for the cheerful nature of the Komos was the triumph of life. Obviously, the comedy has absorbed all these phenomena and therefore its usual understanding only as a procession of joyful revellers with a fun song is not enough. It is proposed to derive “comedy“ from the whole spectrum of the meanings of a Komos, first of all, from the triumph of life, the continuation of which is guaranteed by a rich harvest and gifts of orchards and vineyards (that is, not as a com-odia, but as a comos-odia), as spee. So, komos also means feast, game, booze (in English there is a similar word, spree, which means fun, booze, binge, game, pranks, feasting, etc.) accompanied by merry revelry and drunken orgies (that is, not as a «funny song», comedyodia, but as a comos-odia, a song of the «wedding»). The food origins of comedy also are seen in the names of the varieties of this type of drama. “Satire” – comes from «satura», a dish full of seeds and fruits like panspermia and pankarpia, ‘Farce” comes from the Greek lentil soup “fake(s)“ (sakes), and then from “farsch” «minced meat» (as filling of pie, sausage gut, dumplings). The Roman analogue of “sakes“ – “faba“ gave the name to the mimic genre, faba-mim (theatre of satirical improvisation). In addition, among many nations of the world, a clowns in comedy performances have a food names (Sausage, Herring, Soup, Pasta-Macaroni, Pudding, Parsley, Peas etc.). Thus, the tragedy got its name not from the «song of the goats», but from the «food song» (trageinodia), and the comedy is not just a «funny song», but the song of the Komos such a complex rite with its grandiose eating and drinking, komos-odia., Концепция метафор первобытного сознания О. Фрейденберг позволяет восстановить уже утраченные смыслы вещей, явлений, процессов культуры. Применение этой концепции к поиску аутентичных источников трагедии и комедии позволило пересмотрены устаревшие взгляды на происхождение этих видов драмы. Доминирующим моментом генезиса трагедии и комедии была алиментарнисть («метафора еды»), и поэтому они берут свое начало не с «песни козлов» (трагос-одии»), и не совсем с «веселой песни» (комед-одии), а с «одий» еды (трагейн-одия) и с обряда комоса с его обжорством, пьянством и публичным« браком, воспетых в «свадебной песне» (комос-одия)., Концепція метафор первісної свідомості О. Фрейденберг дозволяє відновити вже втрачені смисли речей, явищ, процесів культури. Застосування цієї концепції до пошуку автентичних джерел трагедії та комедії дозволило переглянуті застарілі погляди на походження цих видів драми. Домінуючим моментом генезису трагедії та комедії була аліментарність («метафора їжі»), і тому вони беруть свій початок не з «пісні козлів (трагос-одії»), і не зовсім з «веселої пісні» (комед-одії), а з «одій» їжі (трагейн-одія) та з обряду комосу з його обжерством, пиятикою та ще й із прилюдним «шлюбом», оспіваних у «пісні весілля» (комос-одія).

Статья посвящена проблеме главного героя романа Б. Пастернака "Доктор Живаго". Установление степени его вызова времени позволило обосновать возможность нового прочтения романа с точки зрения не эпического повествования, но трагического действа. = An article is devoted to the problem of the main hero of the novel "Doctor Zhivago" by B. Pasternak. Ascertainment of the level of his time challenge let us to justify the possibility of the new perusal of the novel from the point of view not of epic narrative but tragic action.

This paper describes that Bryusov’s The Earth is a representative work of scientific poetry, and as such, any analysis or interpretation of this work must also adhere to the rules of scientific poetry. Bryusov believed that only the interaction of art and science is capable of manifesting modern culture, and the true function of art, the expansion of cognition, is achieved through scientific poetry; in other words, the convergence of these two fields forms an analogical relationship. The paper argues that The Earth develops a new cognitive methodology of scientific poetry that, while based on realistic concepts, also maintains an alternative perspective from reality.

Тема выпускной квалификационной работы: «Художественная реализация трагедии 11 сентября в американской литературе (на материале романов «Жутко громко и запредельно близко» Дж.С. Фоера и «Падающий» Д. Делилло)». В данной работе рассматривается художественное отражение трагических событий США, а в частности террористических актов 11 сентября, на примере романов американских писателей «Жутко громко и запредельно близко» Дж. С. Фоера и «Падающий» Д. Делилло. Задачи, которые решались в ходе исследования: 1. Рассмотрение отражения трагедий в американской культуре на различных этапах ее развития; 2. Анализ особенности творчества Дж. С. Фоера; 3. Изучение специфики произведений Д. Делилло; 4. Анализ художественной интерпретации событий 11 сентября в произведении Дж. С. Фоера «Жутко громко запредельно близко» и произведении Д. Делилло «Падающий»; 5. Сопоставление романов «Жутко громко запредельно близко» и «Падающий». В ходе проведенного исследования были рассмотрены крупнейшие трагедии США и их отражение в американской культуре на различных этапах ее развития. Также с помощью литературно-биографического анализа было изучено творчество Д. Делилло и Дж. С Фоера, определены их основные работы, а также обозначен исторический контекст их произведений и важность темы войны и трагедии для творчества в целом. Также методом литературоведческого анализа было проведено исследование романов «Жутко громко и запредельно близко» Дж. С. Фоера и «Падающий» Д. Делилло с точки зрения раскрытия в них трагедии 11 сентября. Основываясь на результатах проведенного сравнительного анализа, было установлено, что анализируемые произведения раскрывают тему трагедии и ее последствий при помощи структуры, формы и содержания повествования., The subject of the work is “Fiction interpretation of 9/11tragedy in American literature (as exemplified by novels “Extremely Loud & Incredibly Close” by J. S. Foer and “Falling Man” by D. DeLillo).” This paper is devoted to the artistic actualization of the tragic events of the United States; in particular the September 11 attacks, as exemplified by the novels of American writers “Extremely Loud & Incredibly Close” by J. S. Foer and “Falling Man” by D. DeLillo. The research set the following goals: 1. Study of the actualization of tragedies in American culture at various stages of its development; 2. Analysis of the unique features of J. S. Foer’s writing; 3. Study of the specific character of D. DeLillo’s works; 4. Analysis of fiction interpretation of 9/11 tragedy in novels “Extremely Loud & Incredibly Close” by J. S. Foer and “Falling Man” by D. DeLillo; 5. Comparison of the novels “Extremely Loud & Incredibly Close” and “Falling Man”. In the course of the study, the largest US tragedies and their display in American culture at various stages of its development were examined. By the means of literary and biographical analysis, the works of D. DeLillo and J. S. Foer were studied, their main works were determined, and the historical context of their works and the importance of the theme of war and tragedy for the literature in general were identified. By the means of literary analysis, the novels “Extremely Loud & Incredibly Close” by J. S. Foer and “Falling Man” by D. DeLillo were analyzed from the point of view of representation the September 11 tragedy in them. Based on the results of the comparative analysis, it was estimated that the analyzed works actualize the theme of tragedy and its consequences using structure, form and content of the narrative.

The text of the article contains a series of reflections on the tragic concept of life and metaphysics of death in the works of Ivan Turgenev in the 1870s and early 1880s, which the reader can easily find in most of his works of this period. Life on earth is seen as a great universal tragedy, in which an individual human being is doomed to defeat in the fight against the metaphysical power of nature, with an iron necessity for death and mortal love disease – the most beautiful manifestation of humanity, which is also a death sentence. The precursor of Turgenev’s vision of the world was the philosophy of Arthur Schopenhauer; regardless of the author of Fathers and children, similar thoughts appear in the works of Charles Baudelaire and Guy de Maupassant. The authors emphasize two main reasons for Turgenev’s global pessimism: firstly, a personal tragedy associated with a deeply and deeply lived love for Paulina Viardot, condemned to failure; and secondly, the powerful influence of Neoplatonism and the pantheistic Romantic philosophy under the sign of Schelling, within which the writer’s views developed during his youth. An analysis of a number of works created in the last years of Turgenev’s life, in which pictures of the transcendent world or longing for it appear more and more frequently, as evidenced by the regularly occurring oneiric motifs and the motif of a meek expectation of death. At the same time, the writer defends the human right to a dignified death, appropriate to the inalienable dignity of every human being.

Современники сталинских преобразований в СССР чувствовали схожесть их эпохи и её коллизий с содержанием античной трагедии. Античная трагедия отразила переход общества от родового, общинного состояния к гражданскому (полисному), что сопровождалось не только кровавыми распрями, но и общим чувством вины, связанным с отказом от «традиции отцов». Греческий театр и трагедия позволяли грекам пережить вину за символическое отцеубийство и катарсис. В России патриархальная общность и родовой коллектив, растворяющий в себе личность, сохранились вплоть до эпохи коллективизации, которая была не только классовой, но и поколенческой войной, переходом от родового общества и сознания к гражданским (в их советском варианте). Она тоже сопровождалась всеобщим чувством вины за «отречение от отцов», «символическое отцеубийство» и поиском нового «всеобщего отца». Вследствие этого и репрессии переживались как рок, слепое, но заслуженное наказание. Однако советская культура так и не породила механизма катарсиса, что предопределило неразрешённость проблем родового сознания до сих пор., Contemporaries of Stalin's transformations in the USSR felt the similarity of their era and its collisions with the content of the ancient tragedy. The ancient tragedy reflected the transition of society from a tribal, communal state to a civil (polis) state, which was accompanied not only by bloody strife, but also by a general feeling of guilt associated with the rejection of the “tradition of the fathers”. Greek theater and tragedy allowed the Greeks to survive the guilt of symbolic parricide and to survive catharsis. In Russia, the patriarchal community and the clan collective, dissolving the personality in itself, survived until the era of collectivization, which was not only a class war, but also a generational war, a transition from clan society and consciousness to civil society (in their Soviet version). She, too, was accompanied by a general feeling of guilt for the "renunciation of the fathers", "symbolic parricide" and the search for a new "universal father". As a result, the repression was experienced as a fate, a blind but deserved punishment. However, Soviet culture did not give rise to the mechanism of catharsis, which predetermined the unresolved problems of tribal consciousness until now.

Статья посвящена проблеме главного героя романа Б. Пастернака "Доктор Живаго". Установление степени его вызова времени позволило обосновать возможность нового прочтения романа с точки зрения не эпического повествования, но трагического действа. = An article is devoted to the problem of the main hero of the novel "Doctor Zhivago" by B. Pasternak. Ascertainment of the level of his time challenge let us to justify the possibility of the new perusal of the novel from the point of view not of epic narrative but tragic action.

Cтатья посвящена знаменитому артисту Чечено-Ингушетии, о таланте которого в народе говорят Голос от Всевышнего , Билухажи Дидигову. Дается краткий анализ его творчества, а также отмечены трагические факты личной жизни артиста., The article is dedicated to the famous artist of Chechen-Ingushetia, whose talent the people say Voice from the Almighty, Bilukhazhi Didigov. A brief analysis of his work is given, as well as the tragic facts of the artists personal life., №2(17) (2020)

В статье поднимается вопрос об экранизации классического произведения. Краткий анализ художественных особенностей литературного первоисточника служит фоном для оценивания режиссерского подхода к тексту. Рассматриваются различные киноинтерпретации трагедии У. Шекспира «Ромео и Джульетта». Затрагивается вопрос об уместности того или иного подхода к материалу и его актуальности для зрителя. Подчеркиваются ключевые моменты, позволяющие фильму войти в классический фонд кинематографа, а не стать беллетристическим экспериментом.

Статья посвящена одному из актуальных для современного музыкального искусства содержательных концептов - негативу, формирующемуся благодаря использованию композиторами таких образных категорий, как война, природные стихии с их трагическими последствиями, приводящие к постепенному уничтожению жизни, атом, эксперименты в области которого грозят человеческому существованию, трагическая судьба отдельной личности, раскрывающая проблему размежевания общества, непонимания одних людей другими и - в самом широком смысле - проблему «человек и общество» и т. д. Доказывается, что негатив становится едва ли не превалирующим концептом современности. В статье рассматриваются произведения Д. Адамса, Ф. Ржевски, П. Васкса, Х. Лахенмана, Г. Айнема. При анализе этих сочинений основное внимание уделяется полноте раскрытия негатива как концепта, соотношению музыки и текста, музыки и сценического действия.

В статье показано, что проблематика эроса и проблематика творческой деятельности и маски художника в повести «Тридцать три урода» соединяются таким образом, что религиозно-философские и эстетические идеи конкретизируются как проблемы остро драматического комплекса межличностных отношений любви, власти и жертвы между художником-творцом (трагической актрисой) и его моделью (безымянной девушкой). Построение произведения указывает на собственно творческий аспект проблемы любви – переживания художника-творца и его модели раскрывают трагедию единства «восхождения» и «нисхождения» в творческом акте. Источником трагедии любви и искусства является устремленность любящего и художника к «реальнейшему» в объекте любви и модели художника. В искусстве это маска – трагические роли Веры в театре, – поднимающая ее личную драму любви в сверхличный план, и эта уже чисто художническая позиция формирует ее любовь и ее отношение к модели не как к конкретной личности, а как к «реальнейшему» в ней, которое должно быть отделено, изолировано от противоречивой жизненной полноты объекта любви или модели художника: Я тебя научу самой себе. Образ лижущей пантеры раскрывает в любви художника творческую волю, устремленную к воплощению «вечного мига» в конкретном телесном образе – неистовая и властная любовь Веры есть принесение девушки в жертву божественной красоте, которую художник в ней постигает: девушка – и богиня, и жертва. Творческий акт «восхождения» осуществим только путем «нисхождения» – низведения «реальнейшего» в реальность телесного образа и реальность конкретной личности. Попытки зафиксировать реальнейшее обнаруживают трагическую проблематичность реальной любви и реального творческого акта., The paper proves that problems of questions, artistic creation, and artist’s mask in the “Thirty Three Geaks” novella by Zinovieva-Annibal are positiones in a way redefining religious-philosophical and aesthetic ideas as problems of highly dramatic node of interpersonal relationships of love, power, and sacrifice between the artist-creator (a tragedy actress) and his model (an unnamed girl). The composition of the novella underlines the artistic side of the question of love: emotions of the artist-creator and of his model reveal tragedy of unity of “ascent” and “descent” in creative act. The source of the tragedy of love and art is loving artist’s aspiration towards “the most real thing” in the object of love as artist’s model. In the art this is the mask of tragic roles of Vera in the theatre, shifting her personal love drama to extra-personal dimension, so that this purely artistic position forms her love and attitude to a model understood not as particular person, but as “the most real thing” inside her that should be isolated from contradictorial life filfuling the object of love or the artist’s model: I will teach myself to you. The image of licking panther mentions creative will in artist’s love, which is directed at realization of “the eternal moment” in particular bodily image, so Vera’s fierce and authoritative love becomes sacrifice of the girl to heavenly beauty perceived in her by the artist: so the girl is both a goddess and a sacrifice. The creative act of “ascending” can be performed only by means of “descending” as reduction of “the most real thing” to reality of bodily image of particular personality. All attempts to fix “the most real thing” discover tragic problem of real love and real creative act.

The paper deals with the image of Phaedra in literature. We analyze Euripides’, Seneca’s and Racine’s tragedies taking into account historical and cultural context. Статья посвящена исследованию развития образа Федры в литературной традиции. Рассматриваются произведения Еврипида, Сенеки и Расина, проводится их сравнительный анализ с учетом исторического и культурного контекста эпох.

Статья посвящена проблеме изучения исторического контекста в русских операх как необходимого фактора создания полноценного сценического образа для исполнителя-вокалиста. Статья опирается на фундаментальные исследования в этой области русских музыковедов, историков и культурологов в китайской научной мысли эта проблема еще не нашла отражения. Исторический контекст рассматривается в двух русских операх: Евгений Онегин П. И. Чайковского и Царская невеста Н. А. Римского-Корсакова, которые дают достаточно контрастные представления об историческом времени разных эпох. В опере Евгений Онегин акцент делается на противопоставлении картин провинциального помещичьего быта и столичного Петербурга. Как особая примета времени рассматривается дуэль Ленского и Онегина: как социально-знаковое явление и как трагедия человеческих отношений. В опере Царская невеста в изучении исторического контекста основное внимание уделено особым явлениям в период царствования Ивана Грозного: опричнине, смотру невест и трагедийному исходу любовных отношений главных действующих лиц. Понять и выразить всю глубину исторической правды в этих операх задача непростая для певца-вокалиста. Изучение исторического контекста в каждой опере поможет создать полноценный сценический образ., The paper is devoted to the problem of studying the historical context in Russian operas as a necessary factor in creating a full-fl edged stage image for a vocalist. The paper is based on the fundamental research in this area by Russian musicologists, historians and cultural scientists in Chinese scientifi c thought, this problem has not yet been refl ected. The historical context is considered in two Russian operas: Eugene Onegin by P.I. Tchaikovsky and The Tsars Bride by N. A. Rimsky-Korsakov, which give quite contrasting ideas about the historical time of different eras. In the Eugene Onegin opera, the emphasis is made on contrasting the provincial landlord life and the capital city of St. Petersburg. As a special sign of the time, the author considers the duel between Lensky and Onegin: as a socially signifi cant phenomenon and as a tragedy of human relations. In the opera The Tsars Bride, the study of the historical context focuses on the special phenomena under the reign of Ivan the Terrible: the oprichnina, the brides viewing, and the tragic outcome of love relationships of the main characters. To understand and express the whole depth of the historical truth in these operas is not an easy task for the singer-vocalist. Studying the historical truth in each opera will help create a full-fl edged stage image., Университетский научный журнал, Выпуск 50 2019

Статья посвящена рассмотрению образа главной героини пьесы Т. Уильямся «Трамвай “Желание”» Бланш Дюбуа в свете эстетической категории трагического. This article is devoted to examining the image of the main character of the play by T. Williams “The Streetcar Named Desire” by Blanche Dubois in the context of the aesthetic category of the tragic.

Рассматриваются смысловые взаимоотражения образных парадигм мифа, трагедии и мистерии в стихотворении Б. Пастернака «Гамлет». Шекспировский Гамлет входит в пространство произведения как герой трагедии, Христос - евангельского мифа и жанрово инвариантной ему мистерии. В мета-жанровом сознании бинарного автора Живаго - Пастернака каждый из трех лирических субъектов стихотворения, включая самого Живаго, интерпретируется как герой жанровой триады миф - трагедия - мистерия в целом.

В настоящей статье сочинение Имре Мадача (1823–1864) «Трагедия человека» анализируется в ракурсе идеализма, поиска чувственности и рационализма. Показывается, каким образом Адам, главный герой «Трагедии», пребывая в состоянии сна, эмоционально и интеллектуально созревает, получает жизненный опыт, как возникают и обесцениваются его жизненные идеалы. Выявляется, как цветистое в языковом отношении рассуждение И. Мадача о трагедии человека, генерируясь, выстраивается и варьирует между такими составляющими, как поиск идеала, негативизм, эмоциональность и чувственность, стремление к познанию, выливаясь в мощный синтез в финальной сцене., In this paper “The Tragedy of Man” by Imre Madách (1823–1864) is analyzed from the point of his search for idealism, sensuality and rationalism. It is demonstrated how Adam, the protagonist of “The Tragedy”, being in a state of sleep, emotionally and intellectually matures, gets life experience, how his life ideals arise and depreciate. It is shown how Madách’s flamboyant story in which the tragedy of man unfolds, is arranged, varying between idealism, negativism, emotionality, aspiration to cognition, resulting in a powerful synthesis in the final scene., №4 (2018)

Different definitions of tradition may include the concept of creativity or ignore it as unimportant. Comparing opinions of N. A. Berdyaev and I. A. Ilyin we reduce the problem to attraction of freedom and tragedy. Even as a part of postmodern collage, tradition keeps a possibility to be a personal tragedy of an individual Различные определения традиции могут включать понятие творчества или игнорировать его как вторичное. Сопоставление позиций Н. А. Бердяева и И. А. Ильина побуждает интерпретировать творчество как трагедию и свободу. В обществе постмодерна традиция неизбежно становится частью коллажа, однако сохраняет возможность быть личной трагедией индивида